Автор: Александр Горбачев

Источник: статья на сайте www.polit.ru

Статус Егора Летова парадоксален. Стабильной ассоциацией с группой «Гражданская Оборона» у большинства являются крупные надписи на заборах, матерные панковские крики и неопрятные, опасные и вечно пьяные фанаты. С другой стороны, в недавнем номере журнала «Афиша», во многом формирующего вкусы московской публики, имеется огромное интервью с Летовым, а также панегирическая рецензия на альбом «Долгая счастливая жизнь», в которой один из самых вменяемых отечественных писателей про музыку Максим Семеляк буквально захлебывается от восторга и никак не может сдержать своей искренней любви к столь одиозному персонажу. С третьей стороны, в ещё более недавней статье в газете «Коммерсантъ» тамошний музыкальный критик Борис Барабанов пишет об альбоме предельно жестко, а в конце рецензии и вовсе прямо рекомендует диск не покупать — нечастый случай.

Манипулирование собственной публикой, игры и заигрывания с самыми разными идеологиями и движениями, резкие смены контекстов, концепций и ниш привели Егора Летова к тому, что сегодня он одновременно является фигурой массовой и элитарной. Летов может выступить в «Горбушке», заполненной радикальной молодежью в косухах, а на следующий день сыграть в «Проекте ОГИ» совместный концерт с собственным братом-авангардистом — и быть принятым и там, и там с полным восторгом. Сложно сказать, имел ли в сам музыкант намерение стать фигурой подобного рода, — но как результат всей его культурной деятельности подобное положение смотрится вполне органично.

С самого начала проект «Гражданская Оборона» был осознанно рассчитан на предельный шок и эпатаж. Вполне эффективными средствами достижения этой цели стал набор приемов, по которым, собственно, обычно и знают Летова — радикальный антисоветский пафос, агрессивная и открытая критика общества и государства, обилие ненормативной лексики, истошные вопли, грязнейший саунд, в котором звучание всех инструментов сливалось в один мощный, сбивающий с ног скрежещущий и гремящий вал. Уже здесь, впрочем, можно заметить, что все не столь однозначно — на самых ранних (пожалуй, слабейших — но показательных) альбомах «Гражданской Обороны» присутствуют и опусы в духе любимой Летовым и не менее одиозной группы «ДК», песни, выворачивающие наизнанку и обнажающие абсурд традиционных поп-музыкальных форм. Характернейший пример — примитивный незатейливый вальсок «Эй, бабища, блевани». Однако подобные трэш-опусы вскоре исчезли, и объяснением тому — то, что «Гражданская Оборона» (в отличие от «ДК») была не только и не столько концептуальной акцией, сколько игрой всерьез, эпатажем, цели и смысл которого заключались не в нем самом, но в глубокой и отрефлексированной философии творчества и жизни.

Основная идея, которую Летов высказывал многократно и подробно, — рок как определенного рода экзистенциальный ритуал, «некая форма изживания из себя человека как психологически жизнезнеспособной системы», не только и не столько эстетическая деятельность, сколько способ существования. Это, собственно, и подразумевается под термином «экзистенциальный панк», которым часто описывают музыку «Гражданской Обороны» — разве что «панк» здесь слово несколько неточное. Эксплуатируя в большинстве своих произведений традиционные панковские ходы вроде примитивных гармоний или нарочито минимизированного и упрощенного устройства песен, Летов, вместе с тем, стал одним из пионеров шумовой и индустриальной музыки в России. Странные эффекты, возникающие от применения некачественной советской аппаратуры (что всегда было одним из принципов записи), нойз и грязь зачастую имеют не меньшее значение для создания атмосферы и впечатления, чем классические три-четыре аккорда, на основе которых строится большинство летовских песен.

Собственно говоря, уже в этом сочетании игры с антиэстетизмом, провокации с предельно серьезным отношением к пафосу и идейному содержанию собственного творчества видится причина того, что Летов стал культовой фигурой для столь непохожих и далеких друг от друга социальных групп. Песни «Гражданской обороны» можно воспринимать как радикально протестный рок, соотносящийся с эстетикой аутсайдерства и контркультуры, но в них можно услышать и широкое использование культурного контекста, цитаты и отсылки к Достоевскому, Хлебникову, Введенскому, Поплавскому и т.п. В своих текстах Летову удалось разработать герметичный и крайне влиятельный дискурс, основанный прежде всего на сочетании разных стилистических регистров (традиционные «летовские» фразы, где архаизмы соединяются с матом и совдеповским слэнгом) и на кумулятивном принципе, когда текстовый универсум создается через последовательное перечисление-нанизывание различных описательных элементов и установление между ними специфических неочевидных связей. Влиянию этого дискурса подверглись и соратники Летова, и его многочисленные последователи — количество групп, так или иначе пытающихся использовать ту же эстетику, огромно и поныне.

Следует сказать и о том, что «Гражданская Оборона» — главный, но не единственный музыкальный проект Летова. Группа «Коммунизм» известна существенно меньше, при этом сама ее деятельность довольно любопытна и показательна. Этот концептуальный коллектив записывал свои творения во время многочисленных перформансов, устраивавшихся Летовым со товарищи в сибирских лесах и подвалах конца 80-х, и занимался тем, что радикально менял знаки тех или иных эстетических объектов, таким образом способствуя обнажению их внутренней сущности. Музыканты совмещали друг с другом настоящие и вымышленные воспоминания о Ленине — и получалось, что первые выглядели куда более шокирующими и странными («Лениниана»); перепевали стихи из дембельского альбома — и в создаваемом контексте они начинали звучать по-настоящему страшно и трагически («Солдатский сон»). Можно вспомнить и продюсерские заслуги Летова — он был одним из создателей первой волны сибирского панка, находил и записывал музыкантов в самых разных местах, заодно формируя их саунд: именно таким образом появились Янка и «Инструкция по выживанию».

Политическое поведение Летова тоже, конечно, тесно связано со его общим направлением и смыслом его деятельности. Для музыканта всегда были важны идеи «пути наибольшего сопротивления» — стремление максимально освободиться от давления любой системы и любого контекста, не быть включенным ни в какие рамки, а как-то по-своему ими манипулировать. Определяющими в этом плане стали 1990-1992-й гг., когда одновременно стали очевидны два процесса. С одной стороны, внешний политический контекст изменился, и большая часть русского рока, во многом строившая свою деятельность на протесте против существовавшей системы, встала перед необходимостью смены знаков, занялась поисками нового пафоса и нового содержания. С другой, Летова стремительно стали превращать в культ и включать в создававшуюся музыкальную индустрию. Характерны названия программных интервью музыканта того времени — «нас хотят сделать частью попса», «приятного аппетита».

В новых условиях Летов пошел по самому радикальному пути: сначала распустил «Гражданскую Оборону» и записал два своих лучших альбома в рамках группы с нарочито неудобоваримым названием «Опизденевшие». Там отчетливо слышался уже никакой не панк, а психоделика и ранний рок конца 60-х. Затем поиски нового живого слова и, с другой стороны, стремление максимально деконструировать свой формирующийся статус легенды русского рок-андеграунда привели его к одиозному движению «Русский прорыв». Оно объединяло в себе несколько главных команд сибирского панка («Гражданская Оборона» тогда была оперативно воссоздана) и пропагандировало идеи НБП, Проханова и Баркашова, которые тогда ещё были связаны общими устремлениями. «ГО» со товарищи выступали на первомайских митингах и пресс-конференциях вышеупомянутых персонажей.

Во всей этой ситуации снова можно видеть традиционное летовское совмещение провокации, эпатажа с предельно серьезным и личным отношением к собственной деятельности — в текстах, в том числе и публицистических, написанных музыкантом в то время, чувствуется искренность. В определенной степени Летову удалось достигнуть своей цели — после ряда концертов «Русского прорыва», когда юных панков жестоко разгоняла милиция, а Летов стоял на сценой под флагом НБП с серпом и молотом, многие и вправду отреклись от былого кумира, сочтя его предателем и лжецом. Сам же он, отчаянно борясь с собственным мифом и стремясь «всегда быть против», менял акценты в своих песнях на противоположные и в строчках «убивай, насилуй, клевещи, предавай / Во имя светлых идей чучхе» пел «..во имя светлых идей демократии» — тем самым ещё и показывая, что содержание песен вовсе не исчерпывается политическим протестом, за не столь важными ярлыками кроется куда более существенная экзистенциальная концепция. В одном из интервью Летова конца 90-х промелькнула фраза об «играх в политику» — поскольку конкретное поведение в любой ситуации все равно обуславливается некой общей стратегией существования, которая была сформулирована и высказана давно и с тех пор не слишком изменилась. «Путь вперед — это всегда отталкивание, отстранение, отрицание, всегда — отказ».

Возрожденная «Гражданская оборона» в 1997-м году записала два альбома, на которых новый идеологический пафос сочетался с плотным скомканным звуком и прежними песнями об отчаянности существования, — и после этого Летов замолчал. Альбом «Звездопад», на котором классические советские песни перепевались в грязном, яростном звуке, казался сигналом окончательного отказа от собственного слова, тем более, что сам музыкант не раз говорил, что на альбомах «Опизденевших» «Прыг-скок» и «Сто лет одиночества» он достиг и преодолел собственную планку, что дальше — только то, что словами уже не выразишь.

Слухи о новом альбоме ходили года 3, но в то, что он в итоге все-таки появится, не слишком верилось. Однако это произошло — вскоре после февральского заявления «Гражданской Обороны», в котором группа решительно отмежевалась от идентификации себя с какими бы то ни было политическими силами – поводом для этого стала драка между скинхедами и панками на концерте группы, закончившаяся летальным исходом для одного из участников.

«Долгая счастливая жизнь» — альбом совсем не про политику, а, скорее, как и диски «Опизденевших», про личное, про некую метафизическую войну, победа в которой невозможна. Это, конечно, пораженческая пластинка. Впервые Летов многое, что произносилось им в интервью и статьях, говорит в песнях открытым текстом, без метафор и странных образов — «так хотелось, чтобы было всегда, / Только руки все сводила / Ослепительная сила» — и от этого, пожалуй, возникает ощущение некоторой односмысленности, в которой раньше упрекнуть этого автора было трудно. Впрочем, есть тут и классические, типично летовские и по-прежнему сильные фразы вроде «мы наступаем — ошеломительные луноходы, позаброшенные в звездной пыли, вспоминающие неведомую землю». Есть и прежние ярость и мощь — хотя саунд альбома непривычно чист и качественен, и оттого звук кажется несколько перепродюсированным. Летов много цитирует и себя самого, и других авторов (например, Окуджаву). В целом, это прежний экзистенциальный рок с уклоном в психоделику, отчаянный и безысходный.

Борьбу с собственным статусом Летов в итоге проиграл — его культ нынче несомненен и, скорее всего, непоколебим. Но «Долгая счастливая жизнь» — это жест, важный и в современном контексте отечественного «нового русского рока». Уже немолодой, явно подуставший, питающийся стимуляторами, не слишком здоровый (часть песен альбома были написаны в реанимационной палате) Летов, сидючи в своей квартире-студии в Омске, записал альбом, который по своим живости, драйву и честности оставляет далеко позади и всю «молодую шпану», и большинство ровесников музыканта. «Долгая счастливая жизнь» – доказательство того, что и в 2004-м году возможно ещё записывать традиционный гитарный рок, который будет цеплять и потрясать. Слово Летова, хотя и поистерлось, но остается живым и агрессивным. Это по-прежнему слово, в котором, как сказал бы сам Летов, есть мясо.

Смотри также:

• «Интервью и публикации»:
• В старых квартирах (о проекте фильма) (Александр Горбачев, Афиша)